Почему господдержка достается не фермерам, а агрохолдингам
Фермерское движение в современной России насчитывает 30 лет. Это немало. С другой стороны, по данным Счетной палаты, фермерам достается только 2% средств, выделяемых сельскому хозяйству государством. Остальное достается агрохолдингам. Что думают об этом сами фермеры и почему такое происходит – эти и другие вопросы стали темой беседы издателя портала «Крестьянские ведомости», ведущего программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцента Тимирязевской академии Игоря АБАКУМОВА с двумя фермерами – главой Фермерской ассоциации Ростовской области Александром РОДИНЫМ и главой фермерского хозяйства Краснодарского края, членом Общественной палаты Александром ШИПУЛИНЫМ.
— Вы фермеры первой волны, 1990-е гг., даже кто-то начал в конце 1980-х гг. Вы выдержали все, я вас помню лет на 30 помоложе.
Сколько же осталось фермеров? Раньше мы их считали на сотни тысяч, и они прибавлялись, то есть правительство поддерживало фермерское движение. Что, собственно, случилось? Почему сейчас про фермерское движение как-то не слышно? Никто не ходит с флагами, никто ничего не требует. Какая-то такая тишина, вялость и апатия. Или я ошибаюсь?
Александр Родин: Ну если говорить по количеству фермерских хозяйств, действительно, самые благоприятные были первые 5 лет, 280 тысяч было организовано. Это вот как раз подтверждение того, что была правильная политика, и фонд «Российский фермер», и льготное кредитование, и так далее, это правительство Силаева. Дальше ситуация поменялась, и сейчас действующих фермерских хозяйств по переписи 2016 года всего 115 тысяч 600.
— Втрое меньше?
Александр Родин: Ну да, почти втрое.
— Они просто исчезли, или как-то замаскировались, стали невидимые, стали ЛПХ? Что произошло?
Александр Родин: Вот эту позицию я лично не воспринимаю. Разговоры, что они были фермерами, перешли в ЛПХ, – этого никто сейчас не может сказать точно, поскольку у нас нет конкретного реестра фермерских хозяйств, которые были, и мы не знаем, что случилось. Скажем, по одному сельскому поселению Ростовской области, самому удаленному, я могу сказать, что в 2007 году было 39 фермерских хозяйств, а осталось 14. Некоторые фермеры умерли, некоторые все бросили, уехали на заработки в Москву. Те фермеры, которые уехали на заработки в города, и являются основной причиной сокращения численности хозяйств. И, самое главное, выросло количество заброшенный подворий: за 10 последних лет у нас прибавилось заброшенных подворий, их стало 790 тысяч. Вот и все. Если бы они просто переходили в ЛПХ, то на земле оставались бы люди, а если происходит такой процесс, то это уже другое. Это уже, как говорится, наводить тень на плетень.
Александр Шипулин: На хуторе Восточный Ленинградского района Краснодарского края я и живу со своей семьей. Фермерское хозяйство у нас достаточно большое, 1,5 тысячи гектаров земли. У нас есть мельница и макаронный цех, мы занимаемся выращиванием кормов, делаем сено из люцерны и так далее. И хуторяне наши, в общем-то, поддержали идею организовать сельскохозяйственный потребительский кооператив «Красный Дон». «Красный Дон» – это историческое название первого в истории колхоза на территории нашего хутора. И мы благодаря этому кооперативу в свое время провели газификацию на хуторе, затем восстановили разрушенный детский сад, отремонтировали клуб, уберегли от закрытия (были такие поползновения) нашу неполную, но среднюю школу. И таким образом мы, благоустраивая сегодня территорию хутора, помогаем людям чувствовать себя достаточно комфортно на хуторе.
— Александр Владимирович, школа, детский сад, инфраструктура – это вы все за свой счет делали?
Александр Шипулин: Нет, мы сюда привлекаем средства членов кооперативов, естественно, прежде всего нашего…
— А в кооперативе кто?
Александр Шипулин: Наше крестьянско-фермерское хозяйство «Теплый стан» как юридическое лицо и еще 25 жителей хутора, простые жители.
— То есть на частные инвестиции, частные средства.
— Да, на средства людей, которые внесли свои сбережения, деньги. А начиная, проектируя, уже начиная стройку, мы обязательно привлекали бюджетные средства из местного, федерального бюджета. Таким образом, например, газификацию нам удалось провести 10 лет тому назад за 11 миллионов рублей.
— Александр Владимирович, сколько у вас человек в семье?
Александр Шипулин: Да недавно мы отмечали день 70-летия моей супруги, Татьяны Владимировны, собрали по возможности всю семью, есть фотография, на которой я насчитал 37 человек. Это с нашими сватами, внуками. У нас 8 детей, из них собственных двое и шестеро приемных, которых мы взяли 30 лет тому назад, в 1989 году. Это стало мотивом для создания фермерского хозяйства, мотивацией. Сегодня уже 13 внуков, скоро ждем еще пополнения, даст бог, будет еще 14-й. И именно это является главным нашим интересом, потому что детей и внуков хочется кормить настоящей продукцией.
— Здоровой, нормальной едой. Чтобы коровы ели люцерну, а не что-нибудь.
Александр Шипулин: Да. Мы печем хлеб, делаем муку из пшеницы, выращенной на полях, где предшественником была люцерна. Что такое люцерна, все сельхозники знают. Это многолетняя бобовая культура, которая азот собирает из атмосферы биологический, настоящий азот фиксирует на корневой системе, он остается в почве…
— Александр Максимович, вот есть Александр Владимирович, больше 30 человек у него в семье, это основа хуторского хозяйства сейчас, основа сельской местности. Клуб восстановил, школу восстановил, детский сад восстановил самостоятельно. А почему из правительственного бюджета только 2% идет на фермерство? Они что там, наверху, вообще ничего не понимают, или слишком мощное лобби агрохолдингов?
Александр Родин: Почему нет выступлений, скажем, фермеров? Мы поддерживаем и верим нашему президенту, который говорит, что фермеры являются опорой страны и главным источником возрождения российских территорий, возрождения нашего села…
— Ой, Александр Максимович, золотые слова. Я помню, как президент на съезде АККОР в Тамбове в 2011 году сказал, что фермер должен иметь свой дом на своей земле. Это сделано?
Александр Родин: Нет.
— Нет. Он сказал, что надо рассмотреть вопрос, чтобы АККОР, ассоциация фермеров, признанная организация, участвовала во всех государственных программах распределения государственных бюджетных средств на селе.
Александр Родин: Да, и постановления такие есть.
— Это сделано?
Александр Родин: Нет.
— Нет. Так, у нас кто кого обманывает, скажите, пожалуйста?
Александр Родин: Ну на самом деле, если вспомнить того же Силаева, то он в свое время, в 1990-е гг. так и говорил: «Идет саботаж». То есть между фермером и президентом существует большая группа заинтересованных чиновников, а ответственности нет. Поэтому наше мнение какое? Главными показателями достижения результативности проекта должны быть рост количества фермерских хозяйств и рабочих мест. Сохранение и возрождение населенных пунктов… Он на нашем съезде не только говорил, он фактически представлял концепцию устойчивого развития сельских территорий до 2020 года, принятую им 30 ноября 2010 года.
А в марте он у нас выступал, в день 150-летия отмены крепостного права, он надеялся на ассоциацию, понятно, на фермеров и думал, что, так сказать, власть имеющие, отвечающие за реализацию, все это сделают и выполнят. Но ничего не получилось, и нас беспокоит, что сейчас будет.
— Александр Владимирович, государство дает деньги, гранты. Но вот какая сейчас ситуация сложилась в Ставропольском крае. Есть там фермерское хозяйство Ирины Каракай. Она в 2014 году получила грант на роботизированную ферму. Вы помните, что случилось в 2014 году: санкции, антисанкции, курс доллара пошел вверх, и она не смогла за сумму гранта купить то самое оборудование, которое хотела. От нее потребовали грант назад, а деньги уже вложены. Администрация подала в суд, Министерство сельского хозяйства… Сейчас проходит суд, и ей грозит банкротство, потому что ферму будут продавать по частям. Это крестьяне в 7-м поколении, в 7-м поколении крестьяне, достолыпинские еще крестьяне, понимаете? Все равно, есть инструкция – на остальное плевать. Мы, конечно, вмешались, там, конечно, каким-то образом дело стараются, что называется, решить. Я хотел сказать «замять», но замять не получится, смягчить по крайней мере, чтобы пролонгировать этот кредит каким-то образом, этот грант, или еще что-то такое сделать. Почему у нас такая политика с вашей точки зрения, с фермерской? Вы недостаточно громко кричите, вас плохо слышат или вас вообще знать не хотят?
Александр Шипулин: Причина в том, что мы пока на сегодняшний день слабо организованы. Наша организация АККОР, несмотря на 30-летнюю историю существования, сегодня пока не заявляет о себе так, чтобы авторитетными были принимаемые ей решения, чтобы власть их принимала к исполнению.
— Я не призываю к экстремизму, к каким-то там взрывам, я спрашиваю: почему, например, в Германии вся страна знает главу фермерской ассоциации? Потому что это самый активный источник всей информации о том, что происходит в отношениях между правительством и фермерами. Меркель его боится!
Александр Шипулин: Мне довелось быть в Германии в ноябре прошлого года, мы ездили группой туда во главе с Владимиром Николаевичем Плотниковым. В течение недели изучали опыт, видели, как там все устроено. Конечно, думать о том, что там другие фермеры, что они сами объединяются, образуют кооперативы и так далее, наверное, не стоит.
— Там государство это все поддерживает.
Александр Шипулин: Там государство поддерживает фермеров и делает все для того, чтобы фермеру невыгодно было находиться вне кооператива. А у нас на протяжении многих лет политику формировали люди, которые, к сожалению, больны. Я бы назвал эту болезнь одним словом — алчность. И поэтому они не чувствуют той грани или того предела, за который нельзя переступать. Как говорится, у них берегов нет.
— Александр Максимович, кто должен загнать бюрократию «в берега»?
Александр Родин: Тех, кто должен их «загонять в берега», достаточно много. Есть Администрация президента, есть Счетная палата и так далее. Вопрос, может быть, даже несколько в другом. У нас, как бы в нашей традиции, сложившейся в первую очередь в советское время, есть особенность. Если везде крестьянин – это кормилец, главный человек на земле, то у нас – «колхозник». И сейчас отношение к селу продолжает оставаться таким же…
Если планируется средняя зарплата 58% от средней по экономике, то что делает крестьянин? Он же не слепой и не крепостной, особенно тот, кто живет в таких условиях, где дорог нет и так далее. Он собирает пожитки и сваливает с этой территории. Это для страны большой удар, обживать надо территорию, а мы ее бросаем, а на нее приходят (другие) люди. Что, мы не знаем, что приходят люди и с востока, и со всех других сторон?
— Скажите, дорогие Александры, краснодарский и ростовский, чего вы ждете от съезда фермеров, который будет в феврале?
Александр Родин: Прорыва!
— Там опять будет такой вот важный, спокойный, умиротворяющий разговор, что у нас все хорошо, но есть отдельные-отдельные недостатки, которые мы, конечно же, все перещелкаем? Вы опять этого будете ожидать и опять будете терпеть снижение…
Александр Родин: Во-первых, у нас есть свой взгляд на перспективы развития села, есть свои предложения относительно реализации национальной цели и стратегических задач. Тезисно, как во всем мире: будем говорить — приоритет отдать фермеру. Вся поддержка должна идти на небольшие фермерские хозяйства объемом производства до 60 миллионов. Несвязанная поддержка должна быть не менее 5 тысяч на гектар. Это не так много, если сравнивать с нашими соседями, теми же бывшими прибалтийскими республиками — там 11 тысяч на наши деньги. И безусловно, надо развивать кооперацию, безусловно, надо развивать в первую очередь даже консультационную службу для фермеров.
Александр Родин: У нас чтобы сделать прорыв, надо чтобы кто-то занимался внедрением новшеств. Ушачев Иван Григорьевич
приводил такие цифры на одном мероприятии: 894 новых высокопродуктивных сортов разработано, передано в практику, а внедрять это некому. 24 улучшенных пород скота и кроссов животных, 891 улучшенная технология – кто их будет внедрять?
— То есть должна быть консультационная служба и она должна быть при АККОР.
Александр Родин: На базе фермерских хозяйств, на базе АККОР — да.
— Потому что других компетентных специалистов у нас нет.
Александр Родин: Совершенно правильно, никаких центров компетенций так называемых, которые придумали в московских кабинетах, нет. Все это ничего не даст.
— У меня такое ощущение, что у нас в стране с компетентными руководителями в сельском хозяйстве с каждым годом все хуже, хуже, и хуже. У меня правильное ощущение или нет?
Александр Шипулин: Правильное.
— Сегодня именно на юге России самый главный вопрос – земельный. Это доступ к земельным ресурсам и их удержание. Всем известна станица Кущевская и что там происходило. Ведь они у вас тоже землю хотели отнять, было такое?
Александр Шипулин: А то! Да, спасибо им большое, они сделали нас юристами, мы теперь знаем, как зайти в суд, как решить все вопросы, связанные с защитой земельных прав своих. Но это сегодня продолжается. Цапков вроде бы давно нет, но эта система продолжает работать, вот в чем трагедия.
— То есть она продолжается в Краснодарском крае? Или она продолжается и в Ростовской области?
Александр Шипулин: Я думаю, не только в Краснодарском крае.
Александр Родин: Она везде продолжается, и нужно серьезные изменения в законодательство вносить о земле, надо приводить законы в соответствие с Конституцией и в соответствие с теми решениями, которые были приняты на том знаменитом съезде народных депутатов 27 ноября и 3 декабря 1990…
— У меня есть еще одно ощущение. Нужно поставить президента в известность о том, что его решения не выполняются, что они саботируются, и надо называть вещи своими именами. И когда он говорит, что нужно, чтобы АККОР, фермерское сообщество, участвовало в распределении бюджетных средств, когда вместо этого эти бюджетные средства отдаются местным администрациям, которые уже делят их, как хотят, а делят они в пользу агрохолдингов, то в результате мы и получаем ситуацию, когда фермеры получают всего-навсего 2% от выделенных бюджетных средств.
