Комментарий. Биологическая война или ошибка природы?

На Юге нашей страны опять проблемы – теперь завёлся мраморный клоп. До этого он поразил Абхазию. Откуда взялись паразиты и что делать – эти и другие вопросы обсудили издатель портала «Крестьянские ведомости», ведущий программы «Аграрная политика» Общественного телевидения России, доцент Тимирязевской академии Игорь АБАКУМОВ и исполнительный директор Российского союза производителей химических средств защиты растений Владимир АЛГИНИН.

— Владимир Иванович, есть несколько точек зрения на проблему появления этих паразитов в нашей стране. Действительно, почему эти твари начинают появляться. Называют несколько причин. Первая – глобальное потепление. Вторая –диверсионный заброс, против нас ведется биологическая война, это такая конспирологическая версия. И третья причина – дескать, во всем виновата наша «криворукость», наша собственная, так сказать, «недогоняемость», то есть мы не успеваем захватить фазы развития этих самых насекомых. Какая точка зрения, на ваш взгляд, наиболее правдоподобная?

— Мраморный клоп ведь не появился из ниоткуда. Это насекомое давно известное, со своим ареалом обитания. То, что меняется ареал обитания, повышаются температурные режимы в отдельных зонах, – все это позволяет ему мигрировать и распространяться. Так в принципе было всегда, мы помним и колорадского жука, который прошел по всей России, правда, сегодня мы на него уже таким образом не реагируем, как это было в один период времени.

— А колорадский жук, извините, сам появился? Он в Колорадо колорадский, а каким образом он в Рязани появился?

— Он сначала появился на юге Советского Союза, а не в Рязани. Возможно, он попал к нам на каких-то кораблях, возможно, — вместе с какой-то продукцией. Все вполне возможно. Надо знать, что существует определенный инкубационный период развития любого живого организма, он приспосабливается, в данном случае – насекомое. И дальше он уже начал распространяться, привыкая к нашему климату, начал двигаться шаг за шагом, дошел и до Рязани, и даже дальше. Но ведь у нас есть проблемы не только с насекомыми, у нас есть борщевик и про него много говорят.

— Но это доморощенное явление. Борщевик ведь начали разводить как кормовую культуру.

— Но механизм распространения тот же самый, вот в чем дело. Поэтому может быть абсолютно любой сценарий, но я все-таки думаю, что это естественная миграция.

— Не диверсия?

— Нет, я думаю, что это естественная миграция. Просто период начала ее развития, возможно, был не настолько заметен. Вовремя не смогли справиться с этим вредителем. Плюс надо помнить, что те регионы, о которых мы с вами говорим, имеют достаточно мягкий климат с возможностью эффективного развития…

Вот это, наверное, и выстрелило очень быстро. И естественно, в данном случае мы говорим про курортную зону. Что касается Сочи, Адлера, то просто так работать с инсектицидами там достаточно сложно.

— Владимир Иванович, есть и конспирологическая версия. Я ведь не просто так начал этот вопрос задавать. Смотрите, как только у нас появляется что-то хорошее в сельском хозяйстве… Вот у нас было хорошо со свиноводством, и тут же появилась африканская чума свиней, и пришла она из Грузии через Абхазию, это уже установленный путь. Из лаборатории или из порта Поти – непонятно. Кто-то утверждает, что из лаборатории, а кто-то — что из порта Поти. Там якобы просто неаккуратно выкинули очистки, которые прибыли откуда-то из Бразилии. Кабаны их съели и таким образом заразились. Может быть такой вариант. Но развитие событий каждый раз одно и то же: когда у нас хорошо с урожаем, появляется что-то. То этот клоп мраморный, то еще что-нибудь. Есть ли какие-то основания так считать, или это просто воспаленная фантазия?

— Я бы, наверное, на полном серьезе так не говорил. Надо понимать одну простую вещь: как только увеличивается плотность присутствия любого вида, сразу появляются болезни и вредители, никуда мы от этого не уйдем.

— То есть чем больше свиней, тем чаще они болеют?

— Безусловно, потому что идет накопление определенных болезней, идет накопление вирусов, идет накопление всех других вещей…

Чем активнее будет работать крестьянин на полях, тем меньше будет появляться вредителей. Будут проводиться защитные мероприятия – значит, не будет идти распространение, все будет держаться на пороге вредоносности, то есть не будет реального вреда. То, что сегодня происходит на юге, это уже запущенная ситуация. Сегодня надо работать.

— Запущенная кем?

— Да я не знаю, кем, всеми. Понимаете, город – это же не поле. На поле есть агроном, есть энтомолог, есть специалист по защите растений. Они смотрят на эти вещи, этими делами занимаются достаточно предметно, у них, наверное, побольше возможностей, побольше маневра, для того чтобы с этими проблемами работать. Но город – это немножко другое. В городе, и вы правильно сказали, вредителей начинают замечать тогда, когда они начинают массово уходить в деревья, заползать на зимовку в дома. А когда они просто ползают, чем-то питаются, что-то поедают, их вроде как никто и не замечает. А бороться с такими эпидемиями, нашествиями необходимо постоянно, другого варианта здесь нет.

— Это все предвидеть можно?

— Наверное, можно, потому что любая эпидемия начинается с одного заболевшего. Появляются первичные вредители, а после этого начинается уже его интенсивное развитие, и профилактикой надо заниматься именно тогда. Раньше ведь параллельно с химическими методами сразу начинали применять и биологическими методы борьбы: искали, может быть, какую-то болезнь этого вредителя, искали какие-то биологические способы защиты растений, менее воздейственные. Но сегодня, к сожалению, эта служба находится не в лучшем состоянии, не в том, в каком она находилась в свои лучшие годы. Я говорю про службу защиты растений, которая была в прежние годы. Напомню: в каждой территории, в каждой области, в каждом крае были свои биолаборатории…

— Говорят, самая строгая служба защиты растений и самая строгая ветеринарная служба были в Советском Союзе.

— Безусловно. Так эти две службы и должны заниматься этим делом – одна — защитой животных, другая — защитой всего, что растет на земле. Безусловно, так оно и было. Ну а сегодня, я еще раз повторяю, у службы защиты растений, к сожалению, практически сохранились только остаточные функции по сравнению с теми, которые были раньше.

— Это ведь была государственная служба?

— Она и сегодня государственная.

— Тогда почему государство, у которого все ресурсы, весь бюджет, все на свете, позволяет себе одну из защитных функций исполнять плохо?

— Мы говорим: пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Ситуация та же самая. Был дефицит ресурсов. У нас ведь и предприятия, производители средств защиты растений, вот так раз! – и схлопнулись все. Слава богу, появились новые, сегодня у нас есть в принципе необходимые объемы, возможности закрыть любую беду на территории страны без особых проблем по мощностям, и по людям, и по специалистам. Но факт-то остается фактом: мы же в определенный период времени потеряли и специалистов, и государственные службы в какой-то степени. Появился Россельхознадзор, появились функции, появились полномочия, началась какая-то работа; специалисты сегодня все отслеживают, болезни отслеживают, карантинные мероприятия проводят, что позволяет в принципе ту же африканскую чуму свиней держать в какой-то степени под контролем. Ведь у нас, не дай бог, могло бы все быть гораздо хуже, если бы не было превентивных мероприятий по уничтожению очагов заражения и по прочим вещам.

— Владимир Иванович, вы не один десяток лет в отрасли и можете проследить динамику ослабления службы защиты растений и динамику появления на нашем рынке зарубежных компаний агрохимических. Корреляция, наверное, соответствующая?

— Не без этого. У нас была достаточно мощная служба, были у нас и мощные предприятия – производители, в том числе и средств защиты растений. И при этом мы частично закупали кое-что и за рубежом, но это все осуществлялось как раз под контролем службы. Закупались необходимые препараты, которых не хватало у себя, какие-то новые разработка и прочие дела. Ну а дальше, как все говорят, уходит свое — приходит чужое.

— Владимир Иванович, все-таки нет дыма без огня. Говорят, что находили на побережье пластиковые мешки с колорадскими жуками в 1960-е гг. Были такие слухи, я с пограничниками разговаривал, было такое. Говорят, что жуки вместе с импортом кукурузы, сои и пшеницы попали на нашу территорию, так сказать, пересекли океан, было такое.

— Колорадский жук никак не мог попасть вместе с пшеницей и соей, потому что он все-таки живет на пасленовых культурах – он мог попасть с томатами, картошкой.

— Мы начали говорить о наших умирающих больших предприятиях по выпуску средств защиты растений, о необходимости импортозамещения…

— Нет, мы уже заместились. Я же сказал, что сегодня у нас уже есть возможность обеспечивать потребности Российской Федерации в полном объеме. На 100%. Хотя, естественно, наши объемы не загружены полностью, но возможность эта есть.

— Теперь объясните, почему импортные средства защиты растений берут, так скажем, не более охотно, но и не менее охотно, чем ваши?

— Ну надо же понимать простую вещь: люди привыкают к определенным средствам защиты растений. Да, есть специалисты. Но самое главное – это же достаточно конкурентный рынок. Я вам могу привести цифру по оценкам, и они достаточно точные: рынок в Российской Федерации в 2017 году по ХСЗР где-то 1 миллиард 700 миллионов долларов, то есть это немаленькая сумма. За этими ресурсами, естественно, идут все компании. Все мультинациональные компании работают на российском рынке, российские компании работают, плюс поставки из Китая компаниями-регистрантами Российской Федерации, которые там заказывают продукты. Ну а дальше — кто как сумел убедить потребителя в эффективности того или иного продукта. Просто большинство стран защищают свой рынок, что мы пытаемся доказывать в том числе и нашим ведомствам. Мы постоянно говорим о необходимости защиты внутреннего рынка, чтобы каким-то образом стимулировать развитие.

— То есть вы боретесь с нашими ведомствами. С какими – с Минэкономикой, с Министерством финансов?

— Нет, с ведомствами бороться нельзя, мы с ними сотрудничаем и доказываем необходимость защиты внутреннего рынка. Потому что потеря доли рынка влечет за собой всегда рост цены, если возникает доминанта внешних поставщиков. Это можно посмотреть по любому формату, в том числе по средствам защиты растений. Когда у нас упали заводы, крупные производители, и не появились в полном объеме новые компании, о которых мы сегодня говорим, у нас цены были в 2,5 раза выше. А вот с развитием нашего производства, отечественного, при снятии монополии на производство действующих веществ у иностранных компаний, мы сегодня работаем хоть и в достаточно конкурентной среде, но конкурируем на разных условиях. Я не буду говорить долго о кредитах — 2% в Европе и 17% у нас. Кредитовать крестьянина мы должны на одних и тех же условиях, потому что крестьянин рассчитывается с нами ресурсами гораздо позже, уже после уборки урожая, не в тот период, когда он приобретает средства защиты растений. И тот, у кого есть более длительная возможность представления этих ресурсов, естественно, более предпочтителен.

— Владимир Иванович, по вашему мнению, по экспертному, у государства есть понимание, что система средств защиты растений нуждается в серьезном укреплении? Ведь действительно говорят, что с каждым градусом или с полуградусом увеличения суммарной температуры на планете у нас увеличивается количество насекомых, которые пожирают урожай.

— Любое понимание формируется проблемами. Вот мы сегодня видим проблему, естественно, будет формироваться и понимание, оно есть. Тогда, когда все было хорошо и огромное количество компаний на рынке предлагают производителю любое средство защиты как от сорняков, так и от вредителей, то это в принципе всех немножко убаюкивало. Сегодня мы понимаем, что параллельно с производством самих препаратов нужно еще иметь науку, непосредственных специалистов внизу, которые бы обеспечивали систему обработки, которая позволяла бы справляться с тем же самым клопом, да и с кучей других вредителей…

— Вы перечисляете того, чего нет?

— Я говорю о том, что сегодня находится в достаточно урезанном варианте, который по большому счету не может обеспечить полный контроль на территориях…

— То есть полного контроля за насекомыми в стране нет?

— Абсолютно верно.